Песнь первая
Я расскажу вам, господа —
Терпенье, дайте срок,—
Как славен Робин Гуд, а с ним
Джон Маленький стрелок.
В веселом графстве Ноттингам
Родился Робин Гуд
И милый город Лексли был
Сперва его приют.
Отец его охотой жил
И был стрелок такой,
Что за две мили мог на дюйм
Он попадать стрелой.
Пускай Вильям и Клем из Клю
И из Клодельса Белл
На сорок меток били в цель —
Он всех их одолел.
Был матери его сродни
Сэр Гай, который сам
Повесил шкуру кабана
К Варвикским воротам.
А брат ее звался Гамвелл
Из рода Гамвелл-Холл.
Он первым в графстве Ноттингам
Свое поместье вел.
Мать Гуда мужу говорит:
«К Гамвеллу погостить
Ты должен Робина со мной
Сегодня отпустить».
Ответил он: «Тогда скорей
Ты лошадь собери,
Сочельник завтра, надо вам
Уехать до зари».
И лошадь серую слуга
Оседланной привел.
Был Гуд одет и короткий плащ
И праздничный камзол.
В темнозеленом платье мать,
Как Гуд, в плаще она;
У короля такого нет
Добротного сукна.
Повесил саблю Робин Гуд,
На правый бок кинжал.
«Дорога долгая, спешим!»—
Он матери сказал.
На лошадь за его спиной
Без страха села мать,
Вдвоем легко их добрый конь
Мог по дороге мчать.
Сначала Робин у друзей
Соседей сел за стол.
Потом ни разу не слезал
До замка Гамвелл-Холл.
Эсквайр радушно встретил их
У своего двора.
Целуя их, сказал: «Клянусь,
Я рад тебе, сестра».
Обедню утром отстояв,
Накрыли шесть столов.
Хозяин молвил: «Гости, вам,
Обед уже готов.
Никто без гимнов не нальет
Вина себе в бокал».
Все стали петь, рукоплеща,
И замок задрожал.
Сыры, свинина, торт из слив
Лежали по столам.
«Все ваше, пейте веселей»—
Сказал Георг гостям.
Обед окончен. Духовник
Уже сказал: «Аминь».
Слугу хозяин подозвал:
«Вина, да дров подкинь.
Пускай Джон Маленький придет,
Нет юноши милей.
Всех лучше может веселить
Он шутками гостей»…
Едва Джон Маленький пришел,
Все танцовать бегут,
И лучшим из танцоров был,
Клянусь вам, Робин Гуд.
И был подобным танцам рад
Хозяин всей душой.
«Останься, Робин, — он сказал:
Зачем тебе домой?
Опора старости моей
Ты примешь лес и дом».
Гуд попросил: «Позволь, чтоб Джон
Служил моим пажом».
Эсквайр племяннику в ответ:
«Согласен я с тобой»:
«Иди сюда, — промолвил Гуд,—
Джон, паж веселый мой,
И принеси мой. длинный лук,
Да стрел побольше с ним,
Когда настанет ясный день,
Мы в Шервуд поспешим!».
В веселом Шервуде в свой рог
Трубить стал Робин Гуд,
И дважды по пяти стрелков
Предстали, тут как тут.
«Вас мало, — молвил Робин Гуд,
Нам нужно сорок три».
«Вон там они, — ответил Ло,
Под деревом смотри».
Пришла Клоринда, пастухов
Царица в тех местах,
В зеленом платье до колен,
В высоких сапогах.
Какая поступь у нее!
Как гибко клонит стан!
Могучий лук в ее руке
И полный стрел колчан.
Как волосы ее черны,
Как бледен цвет ланит!
Она спокойна и скромна
Пред Робином стоит.
«Куда вы?» — Робин Гуд спросил
Она ему в ответ:
«На праздник дичи я ищу,
Слежу олений след».
«Красавица, пойдемте в лес,—
Промолвил Робин Гуд:
Оленей трех иль четырех
Стрелки подстерегут».
Оленей целые стада
Бегут в лесную сень,
Клоринда натянула лук
И пал один олень.
«Клянусь, — Гуд молвил, — не видал
Я женщины смелей,
Ты все сумела бы достать
Без помощи моей.
Но все-таки в зеленый лес,
Красавица, пойдем,
Чтоб пировать перед моим
Охотничьим столом».
Там грушевые пироги,
Оленина была,
И кроме Джона много слуг.
Теснилось у стола.
Клоринда спрашивает: «Как
Вас, добрый сэр, зовут?»
И слышит от него в ответ:
«Зовусь я Робин Гуд.
В веселом Шервуде живу,
Но был бы жребий мой
Еще приятней, если-б ты
Была моей женой».
Она зарделась и в ответ
Ему сказала: «Да».
«Пусть приведут, — воскликнул Гуд,
— Священника сюда».
«Нет, сэр, — ответила она,
— Меня на праздник ждут.
Не хочешь ли пойти со мной,
Веселый Робин Гуд».
«Джон Маленький, — воскликнул Гуд, —
Оленя мне! Стрелкам
Вели охотиться. С зарей
Сюда я буду сам».
Гуд не проехал пары миль,
Как дерзких семь стрелков
Оленя требуют назад
(Я клясться в том готов).
«На помощь, Джон, — воскликнул Гуд,
Не будем трусить их».
И, сабли выхватив, они
Свалили пятерых,
Взмолились двое остальных,
И жалостливый Джон
Просил их с миром отпустить
И пожалеть их жен.
Так было все близ Титбурей,
Под легкий звон струны,
Я — скрипачей король, и мне
Поверить вы должны.
Во время битвы я играл,
Клоринда пела им:
«Победа, Боб, на праздник мы
Танцуя поспешим».
Как много ехало людей
Навстречу нам верхом!
И мавританский танец был,
И шествие с быком.
И Томас, наш судебный клерк,
Влюбленный в Мэри, с ней
Скакал верхом и целовал
Волну ее кудрей.
Пируют Томас, Мэри, Нан,
И мне вина несут.
Да здравствует в своих лесах
С Клориндой Робин Гуд.
Сэр Роджерс, пастор, оказать
Услугу Гуду рад,
Он руки их соединил
И совершил обряд.
И Робин Гуд пошел с женой
По зарослям густым.
В веселом Шервуде щеглы
Про счастье пели им.
«А где стрелки?» — промолвил Гуд,
Когда был в роще он.
«В лесу, под деревом густым»—
Ему ответил Джон.
Стрелки гирлянду принесли,
Невеста вся в цветах,
И с Гудом отдыхать идет
С улыбкой на устах.
Пусть девушки поверят мне:
Я лишь под утро мог
Уйти домой, неся вино
И свадебный пирог.
Еще одно к моим словам
Добавить мне позволь:
Помолимся за короля.
Да здравствует король!
Чтоб были дети у него.
Добро творили нам,
Про Робин Гуда я спою
Тогда по всем лесам.
Перев. Всев. Рождественского.
Песнь вторая
С довольным сердцем рыцарь вновь
Покинул свой приют.
Шептал смотря на Бернисдель:
«Будь счастлив, Робин Гуд.
Благословен будь Бернисдель
И Мук и Скателок.
Клянусь, компании честней
Я повстречать не мог».
И добрый рыцарь молвил так:
«Джон Маленький, смотри,
Должны поспеть мы в монастырь
Марии до зари.
Четыре сотни золотых
Аббату должен я.
Когда до ночи не приду
Прости, земля моя!»
Свое аббатство обходя
Так говорил аббат[3]:
«Четыре сотни задолжал
Мне рыцарь год назад.
Четыре сотни фунтов[4] дал
Я под большой залог.
Знать, разоренным быть ему,—
Сегодня минет срок».
«Не кончен день, — сказал приор[5]. —
Еще не поздний час.
Я сотню фунтов должен вам
И уплачу сейчас!»
«Ваш рыцарь за море уплыл,
Покинув здесь свой дом.
Там голод мучает его
И ночь студит дождем!»
«Его поместья право жаль
Теперь прибрать к рукам,—
Сказал приор, — и так его
Легко обидеть вам».
Аббат воскликнул: «вот моя
Седая борода…»
Брат-келарь, жирный и большой,
К ним подошел тогда.
Сказал монах: «Ей-Богу, он
Повешен иль убит.
Четыре сотни за него
Отдать нам предстоит».
Берутся смело за дела
И келарь, и аббат,
И на совет позвать судью
Верховного спешат.
Немало судей собралось,
И принялись рядить,
Чтоб за грехи да за долги
Беднягу засудить.
Немилосердно строг судья;
Аббат, он тоже строг.
Лишится рыцарь всех земель,
Когда не будет в срок.
«Он не придет, — сказал судья,
Я уверяю вас».
На горе рыцарь к воротам
Тут под’езжал как раз.
Дружине рыцарь говорит:
«Вы прежде, чем войти,
Оденьтесь и грубые плащи,
Вас гревшие в пути».
Те, грубые плащи надев,
Стучатся у ворот.
Стоит привратник там и всем
Поклоны отдает:
«Добро пожаловать, мой сэр.
Желанен ваш приход.
Вас ждет аббат, мой господин,
Среди других господ.
Великой клятвой вам клянусь,
Христом, моим Творцом.
Вот лучший конь, что до сих пор
Встречал я под седлом».
«Ведите в стойло лошадей
Пусть вволю поедят».
«Не нужно, Богом вам клянусь,
Что на кресте распят».
За трапезой сидели все,
Явился рыцарь в зал.
Склонив колена, он поклон
Всей братии отдал.
«Доволен будь. Я срок держу,—
Сказал он, — сэр аббат».
Но первым делом тот спросил:
«Принес ты долг назад?»
«Ни пенни,[6] — рыцарь отвечал,
— Клянусь моим Творцом!»
«Ну и должник! — сказал аббат,
Судья, еще нальем!
Ты денег не принес. Ко мне
Явился ты чего ж?»
«Ах, ради Бога, — тот сказал,
Отсрочьте мой платеж».
«Уж минул срок, — судья сказал,
Про дом свой позабудь».
И молвил рыцарь: «Ну, судья,
Ты мне защитой будь».
«Я сыт аббата добротой»,—
Сказал судья в ответ.
«Так будь мне другом ты, шериф».
«Нет, ради Бога, нет!»
«Так ты мне другом, будь, аббат
По доброте своей.
Пока я долга не верну.
Моей землей владей.
Твоим вассалом буду я
И преданным слугой.
Пока всего не уплачу,
Монетой золотой».
И поклялся монах Христом,
Что на кресте распят:
«Ищи, где хочешь. Я земли
Тебе не дам назад».
«Клянусь Создателем моим.
Возлюбленным Христом,
Какой бы ни было ценой
Я возвращу свой дом.
Пошли удачу, мне, Христос,
Что Девою рожден.
Познает друга человек,
Когда в несчастьи он».
Взглянул со злобой на него
Аббат и закричал:
«Ты хитрый рыцарь! Лгун и плут,
Оставь тотчас же зал!»
«Ты лжешь! Лгуном я не бывал
В монастыре твоем!—
Так добрый рыцарь отвечал: —
Клянусь Святым Творцом».
Тут добрый рыцарь встал и так
Аббату говорит:
«Колена рыцарю склонять
Учтивость не велит.
В турнирах я сражал врага
На копьях и мечах.
Был не трусливее других
В походах и боях».
«Уступит рыцарь. Уступи
И ты, — сказал судья.
Не то вам мира не видать —
Порукой честь моя».
«Я сотню дам» — сказал аббат.
«Дай двести золотых!»—
Судья прибавил. «Нет, земель
Вам не видать моих.
Хоть тысячу червонцев дай.
Не подберешься к ним.
Владеть монаху и судье
Не следует моим».
К столу он снова их подвел,
К столу вблизи стены.
Четыре сотни золотых
Отсыпал из мошны.
«Вот золото вам, сэр аббат,
Что ты мне одолжил.
Ты мною был бы награжден
Когда б учтивым был».
Сидел недвижно и не ел
Роскошных блюд аббат.
Поникла голова. Глаза,
Уставившись, глядят.
«Так золото мое, судья,
Мне возврати назад».
«Ни пенни. Господом клянусь,
Что на кресте распят!»
«Свой срок сдержал я, сэр аббат,
И ты, мой сэр, судья.
Чего б ни говорили вы,
Верну поместья я».
Тут добрый рыцарь из дверей
Идет, счастлив и рад.
Свой грубый плащ кидает там,
Берет цветной наряд.
И едет с песнями домой
(Так в людях слух идет).
А в Вирисделе ждет жена,
Встречает у ворот:
«Добро пожаловать, супруг.
Ты разорен до тла?»
«Молись за Робина, жена,
И будь же весела.
Пусть Робина хранит Господь,
Меня в беде он спас.
Не будь его, так все добро
Отняли бы у нас.
С аббатом столковались мы
Я деньги отдал в срок.
Мне их дорогой одолжил
Приветливый стрелок».
В поместьи славно рыцарь жил
(Когда молва верна).
Пока всего, что задолжал,
Не накопил сполна.
И сотню луков он припас,
О тетивах тугих,
И сотню связок крепких стрел,
Блестят концы на них.
По локтю каждая стрела
С серебряной резьбой
В павлиньих перьях. Тешат глаз
Стрелка они собой.
С оружьем сотню молодцов
Он подобрал в стране.
Средь молодцов своих и сам
Поехал на коне.
Сам впереди с копьем в руке.
Коня ведет слуга.
Так едет с песнями отряд
В зеленые луга.
Но только в’ехали на мост,
Стоят изумлены.
Здесь, право, лучшие стрелки
Восточной стороны.
Придумано же тут забав!
Поставили быка,
Коня с седлом, горит узда
Вся в золоте, ярка.
Перчаток пару, да кольцо,
Бочонка два вина.
Награду, знаю тот возьмет,
Кто выпьет все до дна.
Нашелся среди них стрелок,
Всех доблестнее он,
Но здесь чужой и потому
Из круга исключен.
Но рыцарь пожалел его
И об’явил тогда:
«Кто любит Гуда, пусть стрелку
Не делает вреда».
И к лесу рыцарь поспешил,
За ним валит народ,
И каждый по колчану стрел
И добрый лук несет.
Стрелку тут руку рыцарь дал,
раздались все вокруг.
«Бери награду, — молвил он,
Бери колчан и лук».
Пять марок он ему дает
За то, что пить силен.
Кто с ним сравняется в питье,
Пусть будет награжден.
Пока не кончилась игра,
Остался рыцарь тут.
И до зари с ним пировал
Веселый Робин Гуд.
Перев. Адр. Пиотровского
Песнь третья
Почтеннейшие господа,
Я расскажу сейчас,
Как был Джон Маленький слугой.
И весел мой рассказ.
Сошлась однажды молодежь
С оружием на луг.
На состязание принес
Джон Маленький свой лук.
Три раза он спускал стрелу
И резал тонкий прут,
И, удивлен, смотрел шериф[7],
Как метко стрелы бьют.
«Клянусь Христом, — сказал шериф, —
Что на кресте страдал,
Вот это — лучший из стрелков,
Какого я встречал.
Скажи мне, ловкий человек,
Как здесь тебя зовут,
В какой стране ты был рожден
И где живешь ты тут?»
«Хольдернес — родина моя,
Сказала мне родня,
Мои товарищи зовут
Рейнольд Гринлиф меня».
«Не хочешь ли, Рейнольд Гринлиф,
Остаться здесь, со мной
И стать за двадцать марок в год
Мне преданным слугой?»
«Не знаю, как мой господин, —
Ему ответил Джон.
Я рад служить тебе, когда
Меня отпустит он».
На целый год отпущен Джон
Служить с того же дня.
И сразу дал ему шериф
Хорошего коня.
Джон Маленький задумал сам
Слугой шерифа быть,
Хотя жестоко замышлял
Шерифу отомстить.
Но он сказал: «Самим Христом
Поклясться я могу,
Шериф во мне всегда найдет
Хорошего слугу!»
В четверг случилось, что шериф
Охотиться идет,
А Джон в постели был забыт,
Проспав его уход.
Без хлеба пропостился он
До половины дня.
«Когда ж, — сказал он, — эконом,
Накормишь ты меня?
Сидеть все утро натощак
Охоты больше нет,
И я прошу тебя, позволь
Сейчас мне съесть обед».
«Пока не будет господин,
Тебе ни есть, ни пить».
«А я Спасителем клянусь
Твою башку разбить!»
Но эконом не пожелал
Дослушивать речей,
На кладовую посмотрел
И запер дверь плотней.
И дал Джон Маленький ему
Такого тумака,
Что сразу вдвое перегнул
Седого старика.
Потом он вышиб дверь ногой,
Склонясь, вошел в чулан,
И сразу зля и вина
Он нацедил стакан.
«He выпьете ль и вы со мной? —
Он старику сказал. —
Меня, живи он хоть сто лет,
Никто не забывал».
Джон Маленький за пятерых
В чулане пил и ел.
На кухне толстый повар жил,
Он крепок был и смел.
«Хорош слуга, который спит
До половины дня,
А после смеет говорить
Другим: «корми меня».
Три раза после этих слов
Ударил Джона он.
«Клянусь, удары по душе, —
Сказал веселый Джон. —
Ты настоящий человек
И в этом схож со мной.
Я не уйду, покуда сил
Не смерим мы с тобой».
Джон Маленький взял острый меч,
Такой же повар взял,
Они схватились, и никто
Врагу не уступал.
В бою миль пять они прошли,
Не отклоняя глаз,
Не оцарапан ни один,
А бьются целый час.
«Клянусь, — Джон Маленький сказал, —
Отныне ты мне друг,
Я не встречал еще в борьбе
Таких умелых рук.
Хороший был бы ты стрелок.
Мы славно заживем,
Когда в зеленые леса
Отправимся вдвоем.
Две сотни марок Робин Гуд
Тебе положит в год!»
«Довольно, — повар отвечал, —
С тобой твой друг идет!»
Была оленина тотчас
На пир принесена,
И много выпили они
Хорошего вина.
И собрались они потом
В леса, где Робин Гуд.
Казалось им, что в тот же день
До вечера дойдут.
Решили взять из кладовой
Приборов дорогих.
Как ни были прочны замки,
Они сломали их.
Забрали миски и блюда,
Все, что могли достать,
Монеты, чаши, серебро
Не позабыли взять.
В посуде, взятой ими, три
И триста фунтов вес,
И к Робину они снесли
Ее в зеленый лес.
«Привет вам, добрый господин,
Господь помилуй вас».
«Джон Маленький, привет тебе,
Пришел ты в добрый час!
Привет с товарищем стрелком,
Привет обоим вам!
Какие вести принесли,
Покинув Ноттингам?»
«Тебе слугу прислал шериф
Со своего двора,
Прислал привет и триста три
С ним фунтов серебра».
«Клянусь, — воскликнул Робин Гуд, —
Я троицей святой;
Не стал бы никогда шериф
Делить добра со мной».
Тогда Джон Маленький решил
Шерифа обмануть,
Пять миль он по лесу бежал,
Пока не кончил путь.
Шерифа в зарослях нашел
По рогу и борзым,
С учтивым словом преклонил
Колено перед ним:
«Пускай, мой добрый господин,
Господь тебя хранит».
«Рейнольд Гринлиф, — сказал шериф,
Откуда путь лежит?»
«Сегодня по лесу блуждал
Я в этой стороне.
Такие видел чудеса,
Что и не снилось мне:
Зеленый пробежал олень
По зарослям густым,
И семь оленей молодых
Бежали вместе с ним.
Такие у него рога,
Что страшно и взглянуть,
Я тетиву ему вослед
Боялся натянуть».
«Такую дичь, — сказал шериф, —
Я был бы рад найти!»
«Не поленитесь, господин,
Вослед за мной идти!»
Шериф верхом, но Джон готов
Пешком идти весь день.
Завидев Гуда, молвил Джон:
«Вот, господин, олень!»
Шериф надменный был мрачней
Бессолнечного дня:
«Будь проклят ты, Рейнольд Гринлиф,
Ты обманул меня».
«Клянусь, — Джон Маленький сказал, —
На вас лежит вина:
Я, вам служа, не получал
Ни хлеба, ни вина».
Был подан ужин. На столе
Блестело серебро,
Но отказался есть шериф,
Узнав свое добро.
«Попробуй, — молвил Робин Гуд, —
Оленину мою.
За то, что Джона ты любил,
Я жизнь тебе даю».
Когда насытились они
И день стал потухать,
С шерифа Робин Гуд велел
Насильно обувь снять.
И плащ короткий, и камзол
С каймою меховой,
И дал ему зеленый плащ
Укрыться в час ночной.
А после ловким молодцам
Под деревом густым
Стать вкруг шерифа приказал
И бодрствовать над ним.
Шериф надменный ночь провел
В рубашке и штанах,
Узнал и он, как спать в лесу
На камнях и корнях.
«Шериф, — промолвил Робин Гуд, —
Будь рад словам моим:
Ведь это я хотел, чтоб ты
Под дубом спал густым».
Сказал шериф: «Я не монах,
И пусть мне принесут
Веселой Англии добро —
Я не останусь тут».
А Робин Гуд в ответ: «Ты год
Со мною будешь жить,
Тебя, заносчивый шериф,
Решил я проучить!»
Шериф воскликнул: «Если мне
Здесь спать и эту ночь,
Пусть лучше голову мою
Мне снимут с тела прочь.
Когда же пустишь ты меня
Дорогою своей,
То самым верным буду я
Из всех твоих друзей».
«Ты клятву дашь, — промолвил Гуд, —
Здесь, над моим мечом,
И на земле мне не вредить,
И на пути морском.
А если бы моих людей
Тебе пришлось встречать
И днем и ночью, поклянись
Во всем им помогать».
И снова поклялся шериф.
Идя к семье своей,
Он долго позабыть не мог,
Как спал среди камней.
Перев. Всев. Рождественского
Песнь четвертая
Шериф доволен, что ушел
Из леса в Ноттингам,
С товарищами Робин Гуд
Гуляет по лесам.
«Пора обедать», — молвил Джон,
А Гуд в ответ: «Постой.
Святая Дева возвратить
Залог не хочет мой».
«Не беспокойтесь, господин.
Не догорит закат.
Как рыцарь, в этом я клянусь.
Свой долг вернет назад».
«Джон Маленький, — ответил Гуд, —
Иди, возьми свой лук.
Оставь меня. С тобой пойдут
И Скателок, и Мук.
На Ватлин-улицу, что в Сайлс,
Теперь ваш ляжет путь,
Быть может, и удается нам
Найти кого-нибудь.
Веселый будет ли гонец,
Или бедняк простой —
Хочу, чтоб этот человек
Делил добро со мной».
Джон Маленький, сердясь, грустя.
Пустился в путь из чащ,
Он опоясался мечом,
Надел зеленый плащ.
В дороге путника найти
Из них никто не мог.
Как ни смотрели все втроем
На Запад, на Восток.
Вдруг на дороге в Бернисдель
Остановился взор.
Монахи ехали по ней
Верхом во весь опор.
Джон Маленький друзьям сказал:
«Я голову отдам,
Когда монахи не везут
Всего, что нужно нам.
Товарищи, к чему печаль,
Когда душа грустна?
Пусть будет на готово лук
И тетива верна.
Полсотню слуг ведут они,
Семь вьючных лошадей.
Один епископ ездит так
Со свитого своей.
Мы приведем их всех, пускай
Здесь только трое нас,
Не то на Робина поднять
Мы не посмеем глаз.
Сильнее гните лук, они
Уже невдалеке.
Передний мой. Я жизнь его
Держу в своей руке!»
И Джон воскликнул: «Стой, монах!
Вперед дороги нет.
Коль двинешься, клянусь Христом,
Найдешь стрелу в ответ.
Как видно, голова твоя
Под шляпою пуста.
Прогневался наш господин
От долгого поста».
«Кто господин?» — спросил монах.
Джон молвил: «Робин Гуд».
«Его давно, — монах в ответ,
Разбойником зовут».
«Ты лжешь, — ему ответил Джон,
И пожалеешь сам.
Стрелок лесной он и тебя
Зовет обедать к нам».
Мук на готове лук держал,
Спустил он тетиву,
И был стрелой с коня монах
Повержен на траву.
Осталось из полсотни слуг
Лишь двое, чтоб вести
За Джоном вьючных лошадей
По дикому пути.
Монаха к Гуду привели,
Хоть упирался он.
Ворчал сквозь зубы, но идти
Был силой принужден.
Свою приподнял шляпу Гуд,
Увидев пришлеца,
Но не был вежливым монах
И не склонил лица.
«Ведь он невежа, господин,
Клянусь!» — воскликнул Джон.
А Гуд в ответ: «Что взять с него,
Когда невежа он?»
Потом спросил он: «Сколько слуг
С собою вел монах?»
«С полсотни! Только, кроме двух,
Все спрятались в кустах».
«Трубите в рог, — воскликнул Гуд,
Зовите всех стрелков».
И скоро семеро идут
Нарядных молодцов;
И каждый был в хороший плащ,
Пурпурный плащ одет.
«По зову Гуда мы пришли.
Что скажет он в ответ?»
Скамья для гостя ко столу
Подвинута была.
Джон Маленький и Робин Гуд
Служили у стола.
«Смелей, монах, — промолвил Гуд, —
Бери и яств, и вин.
Скажи мне, где твой монастырь
И кто твой господин?»
«Аббатство Девы я зову
Своим монастырем».
«А кем ты служишь?» — Гуд спросил.
«Я — главный эконом».
«Тем больше чести, — Гуд сказал, —
Мне и друзьям моим.
Налейте лучшего вина,
Мы выпьем вместе с ним!
Дивлюсь я только одному:
Весь день душа грустна,
Чем Матерь Бога я гневил,
Что долг не шлет она?
Она посредницей была
Меж рыцарем и мной,
Когда я деньги в долг давал
Здесь под листвой густой.
И если деньги ты принес,
То дай на них взглянуть.
Гебе я тоже помогу
Потом когда-нибудь».
Все это выслушав, монах
Унылый поднял взор:
«Клянусь, о займе никогда
Не знал я до сих пор».
«Клянусь, — промолвил Робин Гуд, —
Монах, твоя вина!
Коли справедлив всегда Господь
Правдива и Она.
Ото всего, что ты сказал,
Отречься не посмей,
Пречистой Девы ты слуга,
Всегда ты предан Ей.
Пречистой Девой послан ты
Вернуть мои гроши.
Ты в срок пришел: Благодарю
Тебя от всей души!»
«Скажи мне, — он потом спросил,
Что в этих сундуках?»
«Сэр, только двадцать марок здесь», —
Ему в ответ монах.
«Когда не больше двадцати,
Ни пенни не возьму,
И денег сам прибавить рад
К добру я твоему.
А если больше двадцати,
Прощай добро твое.
Но не печалься: кое-что,
Оставлю на житье.
Считай, Джон Маленький. Тебе
Я верю одному,
Коль двадцать марок здесь найдешь
Ни пенни не возьму».
Джон быстро плащ свой расстелил
Среди лесных цветов
И восемь сотен фунтов он
Повытряс из тюков.
Пошел он к Гуду, серебро
Оставив в стороне.
«Монах не лжет, и Дева вам
Вернула долг вдвойне».
И Гуд сказал: «Своим словам
Пречистая верна.
Из женщин, что я в жизни знал,
Правдивей всех Она.
Когда б всю Англию пройти
Я мог, клянусь Творцом,
То и тогда бы не был так
Доволен должником.
Монах, налей себе вина,
Со мной за Деву пей
Коль Деве нужен Робин Гуд,
Он будет другом Ей.
Коль нету денег у Нее.
Приди, монах, ко мне,
Залог, что шлет с тобой Она
Гуд возвратит втройне».
Дорогой Лондонской монах
Опять готов идти,
У Робин Гуда просит он
Охрану для пути.
А Робин Гуд: «Куда идешь?»—
Его спросил тогда.
«Туда, где не сумеешь ты
Мне причинить вреда».
«Джон Маленький, — промолвил Гуд. —
Иди сюда опять,
Ты кладь монаха лучше всех
Сумеешь развязать.
Узнай всю правду до конца
Раскрой сундук другой».
«Вы плохо, — закричал монах, —
Обходитесь со мной!»
«Таков у нас, — ответил Гуд, —
Закон в краю лесном:
Сначала путника кормить,
Связать и бить потом».
Монах поспешно взял коня.
Не хочет отдохнуть.
«Не выпьешь ли, — промолвил Гуд, —
Вина на долгий путь?»
«Еще раз пить, — сказал монах, —
С тобой не дай мне Бог,
В Данкстере или в Блейтсе я
Обедать лучше мог».
«Свези, монах, монастырю
От Робина привет.
Таким, как ты, всегда готов
В моих лесах обед».
Я все, что надо рассказал,
Монах покинет нас.
О прежнем рыцаре теперь
Я поведу рассказ.
Он путь держал на Бернисдель
И видит: перед ним
С товарищами Робин Гуд
Под деревом густым.
Учтиво рыцарь соскочил
Со своего коня.
И шляпу сдернул с головы,
Колено преклоня.
«Пусть Гуда и его стрелков
Спаситель бережет».
«Спасибо, рыцарь, — Робин Гуд
Ответил в свой черед:
Добро пожаловать. Ты гость
Любезный мне всегда.
Какая в темные леса
Тебя влечет беда?
Мой кроткий рыцарь, гостем будь.
Что ты не шел назад?»
Ответил рыцарь: «У меня
Все земли взял аббат!»
«Но ты вернул их», — молвил Гуд.
«Клянусь Христом, помог
Вернуть их, — рыцарь отвечал, —
Один лишь ты, да Бог.
И потому я опоздал.—
Что встретил на пути
Стрелка, которого хотел
Я из беды спасти».
«Благодарю, — воскликнул Гуд, —
Клянусь Христом самим
За это другом звать тебя
Хотел бы я своим».
«Четыре сотни фунтов, Гуд,
Сейчас я оточту
И двадцать марок сверх того
За эту доброту».
«Оставь уплату у себя,
Нужней тебе она.
Пречистой Девы эконом
Мне уплатил сполна.
И эти деньги дважды взять
Считал бы я грехом.
Желанным гостем будешь ты
Теперь в лесу моем».
Так говоря, от всей души
Смеялся Робин Гуд.
А рыцарь Робина просил:
«Возьми: все деньги тут»,
«К чему они, — ответил Гуд, —
О, щедрый рыцарь мой.
Добро пожаловать сюда,
Под этот дуб густой.
Но что за стрелы и колчан,
Горящий словно жар?»
И рыцарь молвил: «Робин Гуд,
Прими мой скромный дар».
«Джон Маленький, — воскликнул Гуд, —
Иди к моей казне.
Червонцев добрых дал монах
Четыре сотни мне.
Четыре сотни — скромный дар.
Ты должен, рыцарь, взять.
Купи коня, и шпоры ты
Позолоти опять.
И смело к Робину иди,
Как проживешь добро.
Клянусь, я помогу тебе,
Коль будет серебро
Четыре сотни сохрани,
Совет припомни мой.
И доводить себя не смей
До бедности такой».
Так добрый Гуд освободил
Его от всех забот.
Да будет милостив к нам Бог,
Что на небе живет.
Перев. Всев. Рождественского.
Песнь пятая
Простился рыцарь, поскакал
Дорогою своей,
И веселится Робин Гуд
С друзьями много дней.
Я расскажу вам, как шериф
Стрелкам в густом бору
Из Ноттингама кликнул клич.
На славную игру
Пускай все лучшие стрелки
К нему сойдутся в срок.
И победит других один,
Кто лучше всех, стрелок;
Кто попадает лучше всех.
Стреляя вдаль и ввысь.
Там, где зеленые дубы
Широко разрослись;
В награду он возьмет стрелу
Литого серебра,
Где золотое острие
И гребень у пера.
Услышал это Робин Гуд
Под деревом густым:
«Друзья, на славную игру
К шерифу поспешим.
Живее собирайтесь в путь,
Мы все стрелять пойдем.
Нас хорошо встречать шериф
Клялся в лесу густом».
И туго натянули лук
С убором дорогим
Сто сорок молодых стрелков,
Стоящих перед ним.
Когда стрелять они пришли
К мишеням в Ноттингам,
Не мало с луками стрелков
Уже стояло там.
«Стреляют шестеро со мной.
Другие в свой черед
Пусть наготове держат лук,
Коль нас измена ждет».
Воскликнув это, лук согнул
Четвертым Робин Гуд.
С мишенью рядом стал шериф
Смотреть, как стрелы бьют.
Три раза Робин Гуд стрелял,
Три раза прут дробил,
И с белою рукой Джильберт
Таким же ловким был.
Джон Маленький и Скателок —
Хорошие стрелки,
Рейнольд и Мук не хуже их
По верности руки.
И все стреляют хорошо.
Все стрелы метко бьют.
Но попадает лучше всех
Веселый Робин Гуд.
За это был он награжден
Серебряной стрелой.
Учтиво он благодарил
И в лес пошел домой.
Кидали брань ему во след,
В большой трубили рог.
«Предатель, — крикнул Гуд, — постой
И твой настанет срок.
Ты будешь знать, шериф-гордец,
Как мстить гостям своим.
Другое ты мне обещал
Под деревом густым.
Когда б ты был в моем лесу
Под дубом для бесед,
Ты дал бы лучший мне залог.
Чем верный твой обет».
Не раз гудела тетива,
И много пело стрел,
И не один в лохмотьях бок
От схватки потерпел.
Но все ж верней, чем Робин Гуд,
Стрелять никто не мог:
Шерифа люди от него
Со всех бежали ног.
Покончив дело, Робин Гуд
В леса уйти хотел.
Не мало было в этот час
Им выпущено стрел.
Джон Маленький в колено был
Стрелою поражен,
Не мог ни ехать, ни идти
От острой боли он.
И Джон промолвил: «Господин,
Коль ты любил меня,
То ради Господа Христа,
Что мучился три дня,
В награду этих дней, когда
Я был слугой твоим,—
Шерифу гордому не дай
Найти меня живым.
Но голову руби мою.
Схватив свой честный меч.
Хочу я от глубоких ран
Скорее мертвым лечь».
«Я не хочу, чтоб умер ты,—
Воскликнул Робин Гуд, —
Пусть всю английскую казну
За это мне дают».
«Клянусь Христом, — добавил Мук, —
Распятым в страшный час.
Джон Маленький, клянусь тебе,
Ты не покинешь нас».
Понес он Джона на спине.
И много раз в траву
Он клал его, как натянуть
Случалось тетиву.
Прекрасный замок на пути
Стоял в тени лесной,
Двойным был рвом он окружен,
Высокою стеной.
И жил там сэр Ричард из Ли,
Тот рыцарь, для кого
Гуд как-то деньги отсчитал
У дуба своего.
К себе он в замок Гуда взял
И всех его стрелков.
«Войди, — сказал он, — Робин Гуд,
Под мой приютный кров!
Тебя за все благодарю
Будь гостем, Гуд, моим
За то, что был со мной учтив
Под деревом густым,
Я всей душой тебя люблю.
Шериф задумал месть,
Пускай он рыщет: у тебя
Приют надежный есть.
Скорее поднимите мост.
Закройте ворота,
И все с оружием в руках
Идите на места!
Со мной ты будешь жить, клянусь
Святым Квентином я,
Двенадцать дней убережет
Тебя стена моя».
Покрыты скатертью, с едой
Уже столы несут,
И со стрелками пировать
Садится Робин Гуд.
Перев. Всев. Рождественского.
Песнь шестая
Я попрошу вас, господа,
Внять повести моей.
Из Ноттингама вел шериф
С оружием людей.
Всех приказал поднять шериф
На бой в краю родном.
Твердыни замка облегли
Они сплошным кольцом.
«Ты, рыцарь, клятву позабыл, —
Кричит гордец-шериф:
— Ты изменяешь королю,
Врага закона скрыв!»
Шерифу рыцарь отвечал:
«Сэр, то моя вина,
Но королю, я в том клянусь,
Душа моя верна.
Что можешь сделать ты со мной?
Взять замок мой? — Изволь,
Но прежде, должен ты узнать,
Что скажет наш король».
Так получил шериф ответ
Правдивый и простой,
И в город Лондон поскакал
Дорогою прямой.
О рыцаре, о Гуде, он
Поведал королю,
Потом о дерзостных стрелках
В его лесном краю,
«Всегда, — сказал он, — я держу
Разбойников в руках,
Но непокорен Робин Гуд
На севере в лесах».
«В недельный срок — сказал король, —
Я буду в Ноттингам.
И рыцаря тогда схвачу,
И Робин Гуда там.
Иди, шериф. И мой приказ
Исполнить будь готов:
Себе отважных набери
Со всей страны стрелков».
Шериф простился, поскакал
Дорогою своей,
А Робин Гуд ушел в леса
В один из ясных дней.
У Джона рана зажила.
Он снова невредим,
И Робин Гуда ищет он
Под деревом густым.
А Гуд среди зеленых чащ,
Опять гуляет он.
Его прогулкою шериф
Не мало огорчен.
Он Робин Гуда упустил
И не вернет опять,
И стал он рыцаря тогда
И днем, и ночью ждать
Шериф хотел бы подстеречь
Сэр Ричарда из Ли.
Раз на охоте сокола
Поднялись от земли,
И рыцаря он увидал,
И рыцарь связан был,
В темницу, в Ноттингам сведен
Почти лишенный сил.
Что будет пойман Робин Гуд,
Христом клялся шериф.
И тотчас бился об заклад,
Сто фунтов положив.
Но лэди, рыцаря жена,
Прекрасней бела дня,
Скорей в зеленые леса
Направила коня.
Проехав лес, она нашла
Под деревом густым
И Робин Гуда, и стрелков,
Всегда веселых, с ним.
«Привет, — она сказала, — Гуд,
Тебе в твоей стране!
Святую Деву любишь ты,
И ты поможешь мне.
Не допусти, чтоб мой супруг
Позорно был убит,
Из-за любви к тебе, в тюрьме,
Он связанный лежит».
И добрый Робин Гуд спросил:
«Кто свел его в тюрьму?»
И лэди тотчас же: «Шериф,—
Ответила ему, —
Всему виной шериф; и лжи
В рассказе нет моем.
Еще трех миль он не успел
Пройти своим путем».
Воспрянул добрый Робин Гуд,
К себе стрелков зовет:
«Смелей, веселые друзья,
Клянусь Христом, вперед!
А кто покинет нас, клянусь
И Богом, и Христом,
Пусть не встречается со мной
Он на пути моем».
Наделали из прутьев стрел —
Семь раз по двадцати —
Кусты, заборы и плетни
Ломали на пути.
«Я рыцаря, — воскликнул Гуд, —
Хотел бы повидать;
Клянусь Христом, свободным он
Домой пойдет опять».
Как в Ноттингам они пришли,
По улицам пустым,
С шерифом гордым, знаю я,
Пришлось столкнуться им.
«Постой, шериф, — воскликнул Гуд, —
Поговори со мной.
Что думает, хочу я знать.
Король, властитель мой?
Так много в эти восемь лет
Я не ходил пешком,
За это мне ответишь ты,
Клянусь самим Творцом».
И, натянув упругий лук,
Гуд тетиву спустил,
Стрела запела, и шериф
На землю пал без сил
И прежде, чем подняться мог
Шериф на бой с врагом,
Его ударил в темя Гуд
Сверкающим мечом.
И Гуд воскликнул: «Поделом!
Лежи, гордец-шериф,
Ты слова не умел держать,
Пока еще был жив».
Стрелки схватились за мечи.
Был каждый тверд и смел,
Из слуг шерифа в этот час
Никто не уцелел.
И Робин к рыцарю пошел
И снял оковы с рук.
И для защиты дал ему
Тугой надежный лук.
«Оставь коня, — промолвил Гуд, —
И бегать научись.
Сквозь дождь и грязь пойдем туда,
Где липы разрослись.
Идем в леса и будем жить
Без горя и забот
Пока наш Эдуард король
Прощенья не пришлет».
Перев. Всев. Рождественского
Песнь седьмая
С блестящей свитою король
Поехал в Ноттингам,
Он думал рыцаря поймать
И Робин Гуда там.
У местных жителей узнать
О Гуде он хотел,
Хотел о рыцаре спросить,
Что был и добр, и смел.
Все рассказали королю,
И, выслушав рассказ.
Владенья рыцаря король
Забрал себе тотчас.
Прошел скалистый Ланкашир
До Пламптон-парка он;
Везде отсутствием в лесах
Оленей изумлен
Где прежде целые стала
Лесную знали тень,
Теперь им встречен лишь один
Породистый олень.
И вот разгневался король
И поклялся Творцом:
«Пускай предстанет Робин Гуд
Перед моим лицом.
Тому, кто рыцаря в лесах
Поймать сумеет сам,
Поля сэр Ричарда из Ли
В награду я отдам.
И хартию я дам свою,
И приложу печать,
Чтоб в целой Англии никто
Не мог полей отнять».
Но старый рыцарь отвечал
На это королю:
«Мой государь, теперь меня
Я выслушать молю.
Не может хартии никто
Принять из Ваших рук,
Пока здесь ходит Робин Гуд
И держит верный лук.
Ему ли голову терять,
Коль не пришла пора,
Нет, Ваша хартия, король,
Не принесет добра».
Шесть месяцев не покидал
Король наш Ноттингам,
Но Гуда повстречать ему
Не удавалось там.
А в это время Робин Гуд
Бродил среди долин,
И королевский был олень
Убит им не один.
Лесничий королю сказал:
«Коль надо Гуда Вам,
Тогда к моим, я Вас прошу,
Прислушайтесь словам.
Пять лучших рыцарей, каким
Еще неведом страх,
Возьмите и в монастыре
Оденьтесь, как монах.
Я всю дорогу Вам готов
Служить проводником.
И раньше, чем вернетесь Вы,
Клянусь самим Христом,
Коль Робин жив, пред Вами сам
Он станет на пути.
Гораздо раньше, чем назад
Удастся Вам придти».
Оделся, как монах, король,
Оделись так же с ним
Пять рыцарей, и все путем
Направились лесные.
Высок и строен наш король;
Надвинув капюшон,
Надменным обликом похож
Был на аббата он.
В высоких крепких сапогах
Скача в лесную ширь,
С веселой песнею король
Оставил монастырь.
Пять рыцарей в зеленый лес
Скакали вслед за ним,
И осадил король коня,
Под деревом густым.
Он Робин Гуда увидал
И всех его стрелков,
И в том, что это было так,
Поклясться я готов.
Вот королевского коня
Хватая за узду,
Воскликнул Робин: «Стой, аббат,
Тебя давно я жду.
Мы — королевские стрелки
В его лесу густом.
Мы бьем оленей короля
И этим мы живем.
У Вас и церкви и доход,
И золота не счесть,
Отдайте ж нам хоть что-нибудь,
Когда в вас совесть есть».
И отвечал ему король,
Учтивый и простой:
«Здесь только сорок фунтов есть,
Что я привез с собой.
Я в Ноттингаме десять дней
Жил с вашим королем,
Поиздержаться мне пришлось
Добром и серебром.
И только сорок фунтов я
На черный день сберег,
Я б сотню фунтов дал тебе,
Когда бы только мог».
Взял сорок фунтов Робин Гуд,
Пересчитал их сам
И половину отделил
Веселым молодцам.
«А остальное, — Гуд сказал,
— Я все тебе дарю.
До новой встречи». И король
В ответ: «Благодарю,
Тебе король прислал привет,
А с ним свою печать,
И в Ноттингаме будет он
Тебя к обеду ждать».
И поднял перед ним король
Печать рукой своей,
Учтиво Робин преклонил
Колена перед ней.
Он молвил: «Короля любить
Всегда велит мне честь,
Благодарю тебя, аббат,
За радостную весть.
За эту весть сегодня ты
Обедаешь со мной,
Я угощу тебя, аббат,
Под липою густой».
Гуд за руку взял короля,
Повел его вперед.
Оленей много полегло,
Большой обед их ждет.
И Робин Гуд стал громко в рог
Трубить. На этот зов
Пред ним явились в тот же миг
Сто сорок молодцов.
И вот, колена преклонив,
Все стали перед ним,
Король воскликнул: «Вижу я,
Клянусь Христом самим,
Живет не плохо Робин Гуд,
В лесистой стороне;
Покорнее ему стрелки,
Чем подданные мне».
И быстро был обед готов,
И перед королем
Джон Маленький и Робин Гуд
Служили за столом.
Лесная дичь и много яств
На стол принесено,
И белый хлеб, и темный эль[8],
И красное вино.
«Прошу отведай, — молвил Гуд, —
Оленины, аббат.
Да будешь ты благословен,
Я доброй вести рад.
Чтоб королю, аббат, ты мог
Все рассказать потом».
Вскочили весело стрелки
Сгибая верный лук
И короля при виде их
Вдруг охватил испуг.
Напрасен ужас короля,
Стрелки от двух столбов
Для состязанья отошли
На пятьдесят шагов
«Кто не собьет гирлянды роз, —
Гуд молвил, — рад, не рад,
А должен будет он отдать
Охотничий наряд.
И все оружие его
Мне отойти должно
Все это верно, как и то,
Что пью сейчас вино.
По непокорной голове
Его удары ждут».
Так самолюбие стрелков
Разжечь старался Гуд.
Два раза выстрелил он сам,
Два раза в цель попал,
Но Белорукий от него
Джильберт не отставал.
Потом Джон Маленький стрелял
И добрый Скателок
Но оба не попали в цель,
И был к ним Робин строг
Когда же стал в последний раз
Стрелять он по цветам,
То на три пальца с небольшим
Он промахнулся сам.
И так сказал тогда Джильберт:
«Коль клялся пред людьми
Ты промахи стрелков карать,
Так сам удар прими».
Ответил Робин: «Слов своих
Я не беру назад.
Передаю тебе стрелу,
Служи мне, сэр аббат».
«Я сделаю, как хочешь ты,—
Сказал король тогда, —
Но сам бы доброму стрелку
Не причинял вреда».
«Смелее бей, — ответил Гуд, —
Аббат, и будешь прав».
Тут подошел к нему король
И засучил рукав.
Потом на землю тумаком
Он Робина подсек,
«Клянусь Христом, — воскликнул Гуд, —
Ты крепкий человек.
Сильна, должно быть, у тебя
Рука и верен глаз».
Так наш король и Робин Гуд
Встречались в этот раз.
Аббату посмотрев в лицо.
Пред королем своим
Пал на колени Робин Гуд
И рыцарь вместе с ним
Разбойники склонились все
И Гуд сказал опять:
«Властитель Англии, Тебя
Нетрудно мне узнать.
Благодарю тебя, король,
Под деревом густым
За доброту Твою ко мне,
Ко всем стрелкам моим.
Присяге я не изменил,
Поклясться в том готов,
И милости Твоей прошу
Для всех моих стрелков».
«Простил бы я, — сказал король, —
Тому свидетель Бог,
Когда б покинуть этот лес
Ты со стрелками мог.
Идите к моему двору.
Ты будешь жить со мной».
«Свидетель Бог, — воскликнул Гуд, —
Согласен всей душой.
Я был бы рад Тебе служить
От утренней зари,
Я приведу моих людей
Сто сорок их и три.
Но даже если по душе
Придется мне Твой двор.
Вернусь охотиться в леса,
Как делал до сих пор».
Перев. Всев. Рождественского
Теги: баллада, робин гуд